ШЕСТЬ ПРЕЗИДЕНТОВ

         Поздней осенью 1892 года Союзу французских обществ атлетических видов спорта исполнялось пять лет. Несмотря на внешнюю скромность даты, ее отмечали с размахом. Была даже заранее составлена целая программа юбилейных мероприятий, в которой -- среди всевозможных протокольных церемоний, состязаний и конкурсов – отнюдь не центральное место занимала назначенная на пятницу, 25 ноября, в большом амфитеатре парижской Сорбонны лекция о роли атлетизма в античной, средневековой и современной эпохах. Именно на ней, однако, произошло событие, во многом предопределившее дальнейший ход развития мирового спорта. Во время своего выступления генеральный секретарь Союза, 29-летний Пьер де Кубертен официально заявил, что приступает к непосредственной реализации проекта, о котором мечтал давно, – «к возрождению Олимпийских игр на принципах, соответствующих потребностям сегодняшнего дня».
         «Я, конечно, мог ожидать всякого, но только не того, что на самом деле произошло, – признался много лет спустя Пьер де Кубертен, вспоминая реакцию зала на свой призыв возобновить античную традицию. – Оппозиция? Протесты? Ирония? Или даже безразличие? Ничего подобного!
         Аудитория принялась аплодировать! Публике понравилась моя идея, мне пожелали удачи... хотя на самом деле меня никто не понял. Мои слова были абсолютно непонятны. И оставались таковыми очень долго...»
         Но разве удивительно, что замысел Кубертена не встретил моментальной поддержки? Гораздо более странным, пожалуй, был бы обратный вариант. Так ли просто сразу понять человека, привносящего в общественную жизнь что-то принципиально новое? И можно только восторгаться целеустремленностью Пьера де Кубертена, которому вскоре после завершения юбилейных торжеств удалось убедить руководство Союза французских обществ атлетических видов спорта в необходимости созвать международный форум для выработки единых подходов к организации Олимпийских игр, а также общей трактовки требований, предъявляемых к их участникам. Пригласить на него предполагалось представителей всех крупных спортивных организаций.
         Подготовку этого мероприятия доверяют трем комиссарам. Пьеру де Кубертену поручается установить контакты с коллегами на европейском континенте, преподавателю истории Принстонского университета Уильяму Слоэну (США) – на американском, а секретарю Британской любительской атлетической ассоциации Чарльзу Герберту – в Англии и ее колониях. Они проводят две консультативные встречи – 27 ноября 1893 года в Нью-Йорке и 7 февраля 1894 года в Лондоне – и составляют документы, определяющие суть будущих резолюций Международного атлетического конгресса, открытие которого намечено на 16 июня 1894 года.          Как же пришел Пьер де Кубертен к идее возродить Олимпийские игры и что способствовало ее осуществлению? Не секрет, например, что с бурным развитием в середине XIX века средств транспорта и связи значительно ускорился процесс обмена материальными и духовными ценностями между народами. Начали проводиться всемирные промышленные и торговые выставки, всевозможные ярмарки, конференции, фестивали. Возникли и первые международные организации, призванные координировать сотрудничество в самых разных сферах человеческой деятельности. Такие, скажем, как Красный крест, Межпарламентский союз, I и II Интернационалы, Международное бюро мира.
         Не стал исключением и спорт. Так, в 1851 году в Лондоне состоялся первый международный шахматный турнир, в 1881-м – была образована Международная федерация гимнастики, в 1892-м Международная федерация гребных обществ и Международный союз конькобежцев.
         В общем, шел процесс интернационализации общественной жизни, в полной мере отвечавший интересам того дела, которому посвятил себя Кубертен. Ведь возрождение античной традиции, по его мнению, должно было закрепить тенденции мирного и взаимовыгодного партнерства в области спорта. «Олимпизм, – писал Пьер де Кубертен, – это вовсе не система, а состояние духа. В него могут проникать самые разные формулы, но ни одна раса, ни одно поколение не вправе присваивать себе монопольное владение им».
         Необходимо отметить и то, что с началом раскопок Олимпии, которые вели французская экспедиция, а затем немецкая, словосочетание «Олимпийские игры» стало все чаще произноситься в Европе. В Англии, например, по инициативе Уильямса Пенни Брукса состязания с таким названием были проведены в 1852 году. А семь лет спустя в Афинах в соответствии с «олимпийским» указом короля Оттона I был организован легкоатлетический турнир, а также выставка произведений изобразительного искусства и изделий кустарных промыслов. И хотя следующая «Олимпиада» в 1863 году не состоялась, в 1870-м прошла вторая, в 1875-м – третья и в 1877-м – четвертая.
         Между тем Франция, разгромленная в ходе войны с Пруссией, переживает в последней четверти XIX века социальную революцию: вторую империю сменяет третья республика. Это вызывает определенную поляризацию общества, ускоряет процесс формирования мировоззрения молодежи. Симпатии Пьера де Кубертена (он, как известно, родился 1 января 1863 года) оказываются на стороне тех, кто выступает против попыток восстановить монархию, усилить влияние церкви. Это при том, что сам он принадлежит к старинному аристократическому роду – по отцовской линии один из предков получил дворянский титул в середине XV столетия, а по материнской еще раньше – и что родители определили его в колледж, патронируемый иезуитами. Настоятель этого учебного заведения отец Карон, преподававший гуманитарные науки и риторику, был первым, кстати, кто раскрыл Кубертену глубинный смысл древнегреческой философии, восхвалявшей гармонию души и тела.
         Окончив с отличием колледж, 17-летний Пьер неожиданно для родственников отказывается от карьеры военного, которую ему прочат, и вместо академии Сен-Сир поступает в Высшую школу политических наук. Он убежден: каждый должен самостоятельно сделать выбор и иметь возможность самому формировать свои нравственные принципы.
         В поисках истинного призвания Кубертен едет в Англию. И, оказавшись в небольшом городке Регби, знакомится с педагогическим наследием Томаса Арнольда, возглавлявшего на протяжении 14 лет местный колледж и на практике доказавшего, что спортивные игры, соревнования благотворно влияют на учебно-воспитательный процесс, способствуют раскрепощению личности, созданию неформальных отношений в школьном коллективе. Библиографы Пьера де Кубертена утверждают, что именно посещение Регби пробудило в нем педагога, а учение Томаса Арнольда оказало решающее воздействие на формирование его творческих концепций.
         Свою реформаторскую деятельность Кубертен начинает в одной из школ Парижа. Параллельно занимается просветительством – читает лекции и пишет статьи, в которых призывает отказаться от военизированного воспитания молодежи, базирующегося на немецкой гимнастике. В 1887 году выступает инициатором создания Союза французских обществ бега (некоторое время спустя переименованного в Союз французских обществ атлетических видов спорта) и Комитета по пропаганде физического воспитания.
         Руководящую роль в этом Комитете формально играл тогдашний министр просвещения Франции Жюль Симон. Но высокопоставленный чиновник с трудом воспринимал значимость внедрения спортивных мероприятий в программу учебных заведений. Только своего рода одержимость Пьера де Кубертена помогла сломать общественные стереотипы. В условиях, когда родители и преподаватели рассматривали спорт как помеху учебе, а врачи видели в нем угрозу здоровью, Кубертен предложил лекцию под названием «Лекарство от переутомления и трансформация лицеев Парижа».
         В 1892 году при активном участии Кубертена во французской столице в рамках Всемирной выставки проходит конгресс по пропаганде физических упражнений в образовании. Здесь он впервые поднимает вопрос об организации серии международных соревнований по образу и подобию древних Олимпиад, а вскоре после этого отправляется за океан, чтобы изучить практику спортивных занятий в учебных заведениях США и Канады. По возвращении публикует статью «Трансатлантические университеты», где еще раз обращает внимание на важность спортивных игр и соревнований для воспитания гармонично развитой, а главное – духовно свободной личности.
         Тогда же барон знакомится с настоятелем одного из лицеев Парижа отцом Дидоном, который для своего учебного заведения придумал девиз, ставший впоследствии олимпийским. Интересно отметить, что сам священнослужитель, хоть и разделял полностью взгляды Кубертена на роль и значение спорта в современном мире, видел в словах «быстрее, выше, сильнее» призыв к победе над собой, а не над рекордами. Не случайно в 1897 году в манускрипте «Моральное влияние атлетического спорта» он предложил другой порядок прогрессии, поменяв местами «сильнее» и «выше».
         Но вернемся в год 1894-й. Проголосовав 23 июня за возрождение Олимпийских игр, делегаты Международного атлетического конгресса в Париже приняли решение сформировать постоянно действующий комитет, уполномоченный осуществлять контроль за организацией и проведением этих соревнований. По предложению Кубертена в комитет, помимо него самого, были включены Эрнест Калло (Франция), Деметриус Викелас (Греция), Алексей Бутовский (Россия), Виктор Балк (Швеция), Уильям Слоэн (США), Иржи Гут-Ярковский (Богемия), Ференц Кемени (Венгрия), лорд Амптхилл и Чарльз Герберт (Великобритания), Хосе Бенхамин Субиар (Аргентина), Леонард Кафф (Новая Зеландия) и граф Луккези Палли (Италия).
         Чем руководствовался Кубертен, рекомендуя в состав Международного комитета за Олимпийские игры (так официально назывался МОК вплоть до 1901 года) именно эти кандидатуры, среди которых оказалось только шесть участников парижского форума? Однозначного ответа нет.
         Быть может, правы те, кто утверждает, что Кубертен прежде всего заботился о том, чтобы создаваемый им орган оказался по-настоящему интернациональным. Не случайно же в его названии сначала стоит определение «международный» и лишь потом «олимпийский». Эта точка зрения подкрепляется и статистическими данными. Конгресс 1894 года собрал 78 посланцев десяти стран (причем Францию представляли 58 человек, Великобританию – 8 и Бельгию – 4, а соучредителями МОК оказались 13 деятелей из 11 государств.
         А может, своего рода «мертвые души» понадобились для того, чтобы свести к минимуму возможность появления конкуренции за роль лидера зарождавшегося олимпийского движения? Ведь Кубертену был только 31 год, и он с полным основанием мог ожидать возникновения оппозиции со стороны более зрелых и влиятельных деятелей. Не потому ли среди первых членов МОК оказались только единомышленники Пьера де Кубертена, полностью разделявшие его взгляды на социально-педагогические аспекты спорта и признававшие непоколебимость его авторитета?
         Было бы ошибкой, скажем, не относить к их числу Деметриуса Викеласа, избранного на парижском форуме 1894 года первым президентом МОК. Дело в том, что Викелас, родившийся в 1835 году на острове Сирое, был известен скорее как автор переводов с французского языка на греческий трагедии Жана Расина «Эстер», научного трактата «Византия и современная Греция» или сборника «Сказки Эгейского моря», нежели как спортивный деятель. Он состоял, правда, членом Всегреческого атлетического клуба, но на парижский конгресс отправился только для того, чтобы уговорить делегатов провести первые Олимпийские игры в Афинах.
         Когда усилия Викеласа увенчались успехом, как бы сам собой решился вопрос о том, что возглавить контроль за подготовкой к предстоящим соревнованиям, а стало быть, и руководство МОК должен грек. И сделано это было очень кстати. Ведь сразу после выбора Афин в качестве олимпийской столицы выяснилось: греческая казна пуста, а правительство страны отказывает не только в материальной, но даже в моральной поддержке. Трудно предположить, как разрешилась бы сложившаяся к осени 1894 года обстановка, если бы в нее – по просьбе Викеласа – не вмешался наследник греческого престола принц Константин, призвавший население осознать всю меру ответственности за судьбу Игр и оказать им посильную помощь.
         За несколько месяцев удалось собрать примерно 300 тысяч драхм частных пожертвований. Этих средств было достаточно, чтобы приступить к подготовительной работе, но никак не хватало на то, чтобы заняться реставрацией разрушенного в средние века стадиона, который был построен в 350 году до н.э. и с которого, если верить преданиям, делегации Афин отправлялись на Игры в Олимпию.
         Когда выяснилось, что в самой Греции необходимой суммы не найти, организаторы Олимпиады решили обратиться к кому-либо из греков, разбогатевших за рубежом. И тогда по подсказке Викеласа выбор пал на обосновавшегося в Египте известного мецената Георга Авероффа. В Александрию была направлена высокопоставленная делегация, и Аверофф, проявив щедрость и патриотизм, выделил миллион во имя того, чтобы превратить груду камней в архитектурное сооружение, способное стать главной ареной всемирных соревнований.
         Игры I Олимпиады современности начались, как известно, 6 апреля 1896 года. А четыре дня спустя, вслед за отставкой Викеласа, Пьер де Кубертен стал вторым президентом МОК. Накануне его коллеги, присутствовавшие на состязаниях в Афинах, решили, что впредь МОК должен возглавлять представитель страны, принимающей очередные Игры, и так как соревнования 1900 года намечалось провести в Париже, конкуренцию барону мог составить лишь давний друг Эрнест Калло. Делать этого тот, разумеется, не собирался.
         Тем временем подготовка к Олимпиаде во французской столице столкнулась с большими трудностями. Игры должны были стать составной частью Всемирной выставки, и ее организаторы, поначалу проявившие заинтересованность в спортивной программе, со временем поняли, что ничего, кроме дополнительных расходов и хлопот, она им не принесет. К весне 1898 года положение сложилось критическое. И чтобы убедить ряд высокопоставленных особ в необходимости оставить соревнования в программе выставки, Кубертену пришлось проявить чудеса дипломатии.
         Единодушие членов МОК в оценке заслуг барона еще раз проявилось на сессии 1901 года, когда им предстояло утвердить президентом на очередной четырехлетний срок американца Уильяма Слоэна: Игры 1904 года должны были пройти за океаном. Но Слоэн, взяв самоотвод, предложил коллегам избрать Пьера де Кубертена главой МОК пожизненно и встретил поддержку. Сам барон, правда, с такой постановкой вопроса не согласился.
         Когда разразилась I мировая война, Кубертен, как известно, попросился на фронт, но в силу возраста – ему было уже 52 года – в боевых действиях не участвовал. А в 1918 году, продав из-за финансовых невзгод родительский дом во Франции, переехал в Лозанну, где с апреля 1915 года располагалась штаб-квартира МОК.
          После того, как семья де Кубертенов вынужденно покинула Париж, ей пришлось довольно много странствовать, – вспоминает Пьер Шаван, который познакомился с основателем современного олимпизма в 1921 году, будучи студентом юридического факультета Лозаннского университета, а в 30-е годы оказывал ему консультативную помощь. - Подобный образ жизни был продиктован, с одной стороны, беспокойным характером баронессы, а с другой – состоянием здоровья дочери Рене, которая с детства страдала психическими расстройствами.
         Родители старались обеспечить Рене нормальное развитие и удовлетворить ее живой интерес к литературе и философии, причем списки книг ей зачастую готовил отец, – продолжает Пьер Шаван. – Но, к сожалению, за периодами полного интеллектуального здравия следовали долгие месяцы лечения, одинаково болезненного как для нее самой, так и для родителей. Легко представить, насколько эта трагедия омрачала жизнь семьи, и без того удрученной практически полной немощью сына Жака, который был на шесть лет старше сестры.
         Таковы вкратце трагические обстоятельства личной жизни, с которыми Пьер де Кубертен сталкивался ежедневно. Но они лишь подчеркивают исключительную силу его характера, питавшую в нем неустанное стремление к достижению благородной цели. Однако трудно предположить, удалось бы ему осуществить задуманное без поддержки жены. Она была единственной дочерью известного дипломата Густава Ротана, страстного собирателя предметов искусства, и унаследовала от отца значительное состояние – главным образом мебель, картины мастеров фламандской, итальянской и французской школ, антиквариат. Однако постепенно из этого богатства осталась лишь ничтожная часть. Дело в том, что баронесса оплачивала из своего кармана осуществление проектов мужа.
         Не груз ли бытовых проблем заставил в конце концов Пьера де Кубертена задуматься об отставке? В 1921 он разослал своим коллегам циркуляр, в котором информировал о намерении уйти с поста президента МОК и в связи с этим просил отдать Игры 1924 года его родному Парижу, где вместе с проведением соревнований можно было бы отметить 30-летие МОК. Нельзя сказать, что это пожелание встретило безоговорочную поддержку, но сценарий дебатов был бароном заранее продуман до мелочей.
         28 мая 1925 года на сессии МОК в Праге Пьер де Кубертен официально подтвердил свое намерение уйти в отставку. Но некоторые из членов МОК до последней минуты пытались переубедить его, а кое-кто в знак протеста даже отказался принять участие в выборах нового президента МОК. Кубертен, однако, остался непреклонен, заявив, что монополизировать власть непозволительно, а он как-никак возглавлял МОК на протяжении 29 лет.
         Сразу после того, как мир узнал имя преемника барона на посту президента МОК – бельгийского графа Энри де Байе-Латура, – англичанин Реджинальд Кентиш внес предложение избрать Кубертена «почетным пожизненным президентом МОК». Возразив, что такого поста не должно существовать никогда, основоположник современного олимпизма попросил считать его «почетным президентом Олимпийских игр». Под аплодисменты собравшихся это пожелание было удовлетворено.
         Завершая первую часть рассказа о тех, кто возглавлял МОК с 1894 по 1980 год, считаю необходимым напомнить, что после ухода в отставку с поста президента МОК Пьер де Кубертен стал уделять много внимания просветительской деятельности. Так, он основал в Лозанне Всемирный педагогический союз, и 25 ноября 1925 года был избран его президентом. В 1926-м – создал и возглавил Международное бюро спортивной педагогики. Тогда же издал капитальный труд «Всемирную историю».
         Пьер де Кубертен скончался от сердечного приступа во время прогулки по парку 2 сентября 1937 года и предан земле на лозаннском кладбище Буа де Во. Но сердце барона, согласно его завещанию, 26 марта 1938 было захоронено там, где много веков назад зародились Олимпийские игры.
         «Олимпия... – писал Пьер де Кубертен, – с тех пор, как я воскресил ее душу и глубокое предназначение для жизни, эта земля принадлежит мне».

---

Версия для печати (prezident6: документ Word - 220 Кб)

---

Copyright © 2009    Домашняя Web-студия «KARPoff», e-mail: edu_karpoff@mail.ru
Материалы данного сайта охраняются законом об авторском праве.
Вы можете свободно использовать и распространять любые статьи с указанием автора и ссылки на сайт, кроме использованных автором материалов и программных продуктов других компаний.